Тренинг "Лабиринт"

Школа Духовной Трансформации "АЛЕФ"

Уик-энд по лабиринтски.

Отрывок из исторически-героического эпоса "Экстрачендж"

 
... На этот раз в стольный город Мегрец прибыл орденоносец брат Занлах в единственном экземпляре. Но и этого было достаточно, чтобы снова заварилась корабельная каша. Брат Занлах приехал, в-общем то, вовсе не затем, чтобы нести знания в сонные массы, а для лечения тяжелой болезни, возникшей в результате злоупотребления морским чаем. Теперь он с трудом помнил, как и о чем они общались с Мираной и Вестой, но что-то смутное тянуло его по местам боевой славы.
Мирана, едва завидев брата Занлаха, кинулась к нему с распахнутыми объятиями, и сразу же пригласила его к себе домой. А поскольку больной Занлах мало кому был нужен, то скоро он стал постоянным гостем в доме у Мираны. Теперь общение с Занлахом заменило Миране всю цирковую тусовку, и каждый день они беседовали о разных интересных вещах. С каждым днем Мирана получала от общения все больше кайфа и была совершенно счастлива от колдовских историй, которые, как лапшу, вешал ей на уши специалист по лапшеведению. Мирана с аппетитом поедала Занлахову лапшу, и ее вкус стал просто незаменим для ее мозгового желудка. Занлах не забывал повышать градус и расщеплять потихонечку многогранную личность Мираны, от чего Мирана с мазохистским удовольствием самозабвенно развивалась, совершенно позабыв обо всем на свете. Вскоре монолитная личность брата Занлаха стала отражаться в расщепленной Миране, как в зеркале. Веста встречала брата Занлаха не только в квартире Мираны, но и в ее словах, действиях и даже мыслях. Их общение было столь продуктивным, что Мирана и Занлах становились одной нераздельной личностью. Весте просто не оставалось места рядом с Мираной, но она решила дождаться лучших времен, когда Мирана, наконец, совсем расщепится, чтобы понять ху из ху.
А брату Занлаху становилось все хуже и хуже, несмотря на лечение, и Мирана решила вывезти его на дачу подышать чистым воздухом здорового пространства. На дачу отправились Мирана со семейством, брат Занлах и Веста, как бесплатный гарнир к каше из топора, которую брат Занлах решил сварить для Мираны. На сей раз он решил расщеплять ревнивую субличность Мираны, и поэтому решил разыграть спектакль с великой любовью, которой он воспылал к Весте. Бедная Веста сначала злилась и шугалась от попыток Занлаха поделиться горячей любовью, а потом, устав от идиотизма, решила согласиться на роль гарнира.
Страстные объятия доводили до бешенства не только Мирану, обделенную привычным вниманием, но и ее мужа Кастора, недоумевавшего, как такой босяк и прохвост мог обольстить вроде бы умную Весту. Мирана бушевала, как торнадо, метала молнии в Занлаха и Весту, изображала гром, хлопая дверями так, что тряслись стены, фыркала, как выныривающий из реки бегемот и презрительно кривила губы, выражая своим поведением страшное недовольство подобным развратом, происходящим у нее на глазах. В котле кипело варево, приправленное ревностью, но есть его было отравоопасно. И дабы не отравить всех и вся насовсем, градус был уменьшен, и Мирана потихоньку стала остывать. Брат Занлах переключился на Мирану, и теперь они по ночам тайно читали орденские писания, пока Веста спала злобным от ревности сном. Наверное, она все-таки переела Занлаховой каши и отравилась таки острыми приправами. Вскоре Весту стошнило, и она избавилась от непереваренных остатков, совершенно успокоившись и ни капли не беспокоясь о том, чем по ночам занимаются Мирана и Занлах.

А брат Занлах решил не только посвятить Мирану во все великие тайны, но и оставить ей в наследство полезную игрушку, как память о себе. Эта игрушка называлась лабиринтом, и строил его брат Занлах собственноручно в лесу рядом с дачей, а Веста и Мирана ассистировали мастеру, выполняя черную работу. Мастер уже дышал на ладан, и, наверное, решил построить себе лабиринтовое надгробие, чтобы и на том свете пользоваться услугами своих учеников для полного успокоения. Несмотря ни на что, лабиринт получился сильным, и для пущей важности брат Занлах украсил его знаком ордена. Веста и Мирана попробовали прошагать по лабиринту, и поняли, что это не только интересно, но и престижно, так как такой игрушки в Мегреце не было ни у кого. А посему было решено похвастаться этим чудом перед герметической тусовкой, пригласив их прогуляться по таинственному месту.

Мирана, Веста и брат Занлах отбыли в Мегрец, собираясь на следующие выходные с группой учеников возвратиться к месту тайны. Однако, состояние брата Занлаха настолько ухудшилось, что он впал в глубокую депрессию и приготовился покинуть сей мир, врачи перепробовали все возможные средства и признали, что только чудо может его спасти. Мирана и Веста отправились в лабиринт с небольшой группой, чтобы попробовать его силу. Мирана слезно просила высшие силы помочь брату Занлаху, и полагала, что из дебрей лабиринта им будет лучше слышно ее единственное желание.

На дело отправилась компания в лице Альдхаферы Шеллиак, мечтавшей о третьем глазе, который наверняка откроется в лабиринте, репортера Унука Растабана, вещателя Эльхаи Альбатейн, интересующейся тайнами Альды Кайтес, агента Кары Мерак, а также хозяйки чуда Мираны и Весты, которая с трудом представляла, что же надо делать в этом самом лабиринте.
Прибыв на место, решили не откладывать в долгий ящик, и пока часть гостей будет готовить ужин по случаю успешного прибытия на природу, желающие получить тайное крещение отправились в лес, несмотря на подкрадывающиеся сумерки. А чтобы добраться побыстрее, решили отправиться в лес на машине. 

Поездка началась с того, что в машине взорвался магнитофон, с помощью которого Веста планировала заняться энергетическими техниками в лабиринте. Веста поняла, что планы придется менять, но куда менять, даже не могла предположить. Уже впотьмах команда достигла таинственного места, где пульсировал новоиспеченный лабиринт, в котором еще не ступала ничья нога, кроме ног Мираны, Весты и брата Занлаха. Новенький лабиринт ждал...

Веста, не зная с чего начать, все же понимала, что открывать храм придется именно ей, и для начала решила организовать поджог костра, дабы не блуждать совсем уж впотемках. Куча хвороста вспыхнула в один момент, быстро сгорела, и в ход пошли уже основательные дровищи, когда Веста, наконец, решилась снять тайные печати. Веста, Мирана, а за ними Кара, Унук, Эльхая, Альда  и Альдхафера поползли по нехоженным тропкам лабиринта. И пока они просто так ходили, Веста перестала ломать себе голову тем, что делать дальше и просто ощущала космические вибрации, которые уже начали резонировать с толпой в лабиринте. 

Вдруг сзади Весты раздался дикий крик Кары.
- Один! Один! (ударение на первом слоге)
Ее вопль подхватили все остальные, и Веста спинным мозгом почувствовала, что сзади происходит что-то странное. Она обернулась, и увидела толпу язычников, вздымавших руки к небу, где вспыхивали вспышки света, а совсем низко, прямо над лабиринтом среди деревьев парил огненный шар, описывая круги, повторяющие фигуры лабиринта. Вот на этот-то огненный шар кричали в экстазе гости лабиринта, сразу же вспомнив свои прошлые жизни, а особенно те, в которых они были дикарями и поклонялись богу Огня Одину. 

Веста, конечно же, сомневалась, что все они встречались в прошлой жизни, однако кричали очень дружно и громко, так громко, что Один, наверное, оглох, и перестав слышать, откуда его кличут, улетел в неизвестном направлении. А в отместку за громкие вопли решил охладить пыл неистово орущих дикарей прохладненькой водичкой, послав своего коллегу, бога Воды, излить на них свою благодать. И благодать, принесенная ураганными порывами завывающего в ночи ветра, полилась, как из бездонного ведра. Но экстаз, в который впали дикари в лабиринте, был так силен, что они даже не заметили, что что-то льется им на голову, продолжая скакать по лабиринту, выкрикивая нечленораздельные звуки.

Дождь все усиливался, заливая поляну, но как ни странно, костер у входа в лабиринт разгорался все сильнее и сильнее под сплошными потоками странной воды, ведущей себя как водка. Огонь плясал, облизывая мокрую листву деревьев, и, наверное, нализавшись огненной воды, становился все ярче и фиолетовей. Огонь рос в высоту, и языки его полыхали на высоте около двух метров, окруженные стеной воды, за которой не было видно леса. Такого не видел никто, в том числе и Веста, а потому все ошалело смотрели на происходящие чудеса, потеряв дар речи и понятия о времени и пространстве. А потом сели вокруг чудесного огня, читали стихи и не замечали того, что промокли до нитки. 

Наверное, так бы они сидели до утра, но вдруг среди чащи замелькали огни и послышались крики, звавшие откликнуться. Мирана предположила, что это ее сын Насхир, догадываясь, что лабиринт может плохо повлиять на психику ходящих в его дебрях, отправился на поиски в надежде, что еще не все сошли с ума, и кое-кого все-таки удастся спасти. Насхир со товарищи не опоздал. Крыши, хотя и готовились отплыть вместе с потоками воды, еще были на местах, а потому все согласились отправиться из темного мокрого леса в сухой теплый дом, в котором их ждал вкусный ужин и огненная вода, которой они еще не успели наглотаться.

После подпитки, экстаз, в котором находились промокшие лесные люди, не только не прошел, а даже усилился, тем более, теперь нечему было охлаждать их разгоревшийся пыл и страсть к чудесам. И чудеса продолжались уже в доме, где на втором этаже под барабанный стук дождя по черепице, Кара Мерах начала трястись и дергаться, обливаясь слезами - это был танец скорби по отсутствующему брату Занлаху. Мирана тоже вспомнила о брате, и попросила Весту сделать что-нибудь, чтобы он не покинул сей чудесный мир, не увидев такого чуда, какое наблюдали все присутствующие. Веста запросила разрешения на воздействие, и, несмотря на некоторые ограничения и запреты, своевольно решила помочь, взяв ответственность на себя, потому что худшего наказания, чем полные слез глаза Мираны и Кары, трудно было придумать. Веста начала свою непонятную работу, объединив силы всех присутствующих, и с помощью силы лабиринта стала перекраивать реальность, не устраивающую своим печальным концом. Ее транс продолжался часа два, а в это время Мирана, раскачиваясь, сидела рядом, Кара судорожно танцевала, выбрасывая клочки энергии в пространство, Альдхафера подозрительно наблюдала за происходящим, догадываясь, что здесь происходит нечто непонятное, и опасаясь за то, что в результате этого таинства она окажется не только без третьего глаза, но и зомбированной непонятной силой, а потому старательно вспоминала, что она до сих пор слышала о технике безопасности и о защите от энерговоздействия; остальные тихо сидели, забившись в угол, не понимая, что происходит.

Вещество новой реальности с трудом сплеталось в золотую ткань основы, из которой надо было скроить другое платье для брата Занлаха, не изменив при этом равновесия и не наделав парадоксов. Но паучихи знали свою работу и вскоре паутина была готова. Веста выпала из транса. Кара прекратила дергаться и утерла слезы, а Мирана присутствовала, отсутствуя и думая о чем-то своем.
Вдруг Альдхафера, устав строить консервные банки защиты, вскрикнула, указывая пальцем на рисунок Мираны, висевший на стене. На рисунке четко проявился портрет, который Альдхафера назвала Отцом. Она сама не поверила своим глазам, подошла поближе и потрогала рисунок рукой. Портрет был на месте, рядом с танцующей жрицей. Альдхаферу обуял страх перед неведомой силой, проявившей лик на обычной бумаге, и она отправилась спать, устав бороться со страхом. 

Все гости тоже расползлись по норам, и вскоре Морфей захватил власть над всеми, кроме, конечно, Альдхаферы. Ей не давал покоя проявившийся образ, и хотя страх все еще мучал ее, любопытство и желание разоблачить шарлатанов погнали ее на второй этаж, где на таинственной картинке отпечаталось нечто или некто. Но Альдхафера  хотела убедиться без свидетелей, не стала ли она жертвой массового гипноза, а потому с фонарем тихонечко прогремела наверх. Лик оказался на месте. Ей стало страшновато, и она решила спрятаться под одеялом, где и провела без сна остаток ночи.

Утром Веста увидела, что в лабиринт им не попасть, потому что ливень ливший ночью, днем слабее не стал, и в лес теперь можно было пробраться разве что на лодке. А потому весь день компания провела дома, но это не означало, что они скучали: разговоры на оккультные темы и чтение дневников были не менее интересным занятием, чем прогулки по мокрому лесу. Впечатлений было так много, что нужно было время, чтобы все переварить, а Весте тоже хотелось подумать, что же они натворили в лабиринте, вроде не делая ничего. Знакомство с лабиринтом продолжалось. Веста словно бродила по спирали, погружаясь в царство космических вибраций, становясь частью лабиринта, и порой ей казалось, что лабиринт и она составляют единое целое, что лабиринт - это она сама, и что его сила - это ее сила. Но что делать дальше с этой силой, Веста так и не додумала, потому что уик-энд закончился самым банальным образом - отбытием в Мегрец и погружением в социумные хлопоты.

На следующий день врачи были удивлены улучшением безнадежного состояния брата Занлаха, но с этого дня он пошел на поправку. Медленно, но верно состояние его улучшалось, и вскоре он смог появиться на люди, доставив этим несказанную радость соскучившейся по общению Миране. Она поведала ему о том, что происходило в лабиринте, на что брат Занлах только ухмылялся в бороду и пытался наступить на Миранину маньку величкину, которая очень интересовалась тем, какие слухи о чудесах в лесу ходят по городу.

Слухи, как полагается, ходили разные, но они будоражили интерес околоэзотерической тусовки Мегреца, которая была совсем не прочь потусоваться в лабиринте, чтобы прибавить к своим многочисленным регалиям посвящение еще одного лабиринта. Миранин учитель брат Занлах учил ее играть в разные игры, играя сам. И, играючи, решил простроить ситуацию, в которой чаяния тусовки могли обрести реальную основу. И игра началась.

Крутая и веселая история начиналась с заговора, который, вероятно, имел далекий прицел. Но тогда было еще не ясно, что будет через месяц или через неделю, когда толпа народу соберется вместе, чтобы поблукать в дебрях собственного бытия. Разговор был о том, а не собрать ли народ и отдохнуть или незаметно поработать?
- И где бы это было лучше сделать? Наверное, на даче, но удобно ли это? Поговорить мне или это сделаешь ты?, - скромно и ненавязчиво спросил Весту брат Занлах.

Весту что-то мучали смутные сомнения по поводу необходимости такого дела, а может лень, а может неуверенность, а может и наоборот, но все же было интересно посмотреть, чем же закончится эта авантюра.
- Я, конечно, поговорю, но нужно, чтобы ты это тоже сделал, - задумчиво ответила Веста, отчетливо понимая, что этот вопрос уже стал ее заботой.

И вот, через три дня в квартире у Мираны раздается телефонный звонок. На другом конце провода бодрый и радостный голос Шеаты Альтейн сообщает весть, что 15 человек собираются ехать на дачу, и мы назначены верховными главнокомандующими. Веста, конечно уже разговаривала с Мираной по поводу уик-энда с компанией на ее территории. Но тут выясняется, что компания подобралась весьма интересная, герметически-монументальная: давние юнги звездной шаланды Шеата Альтейн и ее супруг Зосма Акраб, уже знакомые миссионер-наблюдатель Кара Мерак, регистраторы Унук Растабан и Эльхая Альбатейн, а также бывшая ученица и слушатель семинаров Весты Пелла, предприниматель левой руки Анрак Вертекс и еще пара человек, которых они не знали. Это, наверное, и был тот народ, который и послужил приманкой для двух таких глупых рыбешек. 

Мирана оперативно отреагировала на такое сообщение как хлопушка, заявив, что хозяйкой-распорядительницей она станет только после разговора с братом Занлахом. А он пропал, как всегда, неизвестно куда, но не это интересовало Мирану, а только то, что за такое простраивание ситуации из кустов, что аж никто ничего и не понял: вы стоите перед фактом - и все. Вроде кто-то что-то до этого туманно намекал, кто-то промолчал в ответ, и в результате молчание незаметно превратилось в знак согласия и все - ситуация решена. Прямо, как борозда, и так же не остановишь, как тот трактор, который эту прямую борозду пашет.

Шеата Альтейн не поняла такого поворота событий: видно ей блюдо было обещано под другим соусом, а тут на тебе - горький баклажан. Она растерянно пробормотала, что позвонит завтра, удивившись слегка, что с ней разговаривают таким тоном. Мирана, пылая как бенгальский огонь от нетерпения решить проблему, стала разыскивать Занлаха, чтобы высказать все, что она думает о столь тонкой работе и поблагодарить за оказанное доверие.

Вечерний звонок оторвал партизанку Кару Мерак от ее тайных мыслей. На просьбу позвать злыдня она разыграла сонное недоумение и, смачно зевнув, сказала, что никого у нее нет, и она ничего не знает и вообще, так хочет спать, но все-таки бросит карты и, может, перезвонит, а может и нет. Хранительница братских тайн Кара  была в курсе о предстоящем уик-энде, но стойко молчала, не выдавая признаков интереса и проблесков информации.
Закулисная игра была в полном разгаре. 

«Брат развлекается», - подумали Веста с Мираной и решили тоже поиграть в веселую игру "умные кошки - глупые мышки ". Кара Мерак через десять минут все-таки сообщила, что с Занлахом все О.К., он где-то сидит в свое удовольствие, и подругам чисто по-человечески стало легче. Честно признаться, повод для беспокойства был, потому что на улице шел дождь.  А еще в них кипело благородное возмущение по поводу того, что с ними обошлись как со школьными первоклашками. Но они, несмотря ни на что, решили принять игру и сыграть в нее по-своему, как умели.

На следующий день брат Занлах объявился, позвонив Весте по телефону и спросив, не изменились ли ее планы на выходные. Веста ответила холодно-неприступно - мол, все остается в силе. Но что встретиться не получится, т.к. вообще она сейчас спешу в школу и на работу, и так будет до конца недели. А по всем вопросам по поводу поездки пусть адресуется к Миране, уж она-то его ждала, сгорая от нетерпения поставить нахала на место. О чем они говорили, история умалчивает, но как зол был Занлах - просто прелесть! А потом он сидел дома в злобно-агрессивном настроении и ни с кем не желал общаться. На звонок Мираны он отреагировал весьма ядовито, заявив, что на завтра, т.е. субботу, у него неотложные дела, и, если он успеет их переделать до обеда, что маловероятно, он, может быть, приедет на дачу. 

Такой вариант вырисовывался с самого начала с учетом намечающегося расклада, и Веста с Мираной уже предполагали подобный исход событий, т.е. что развлекаться они будут сами вместе с толпой народу. И успокоили себя тем, что это даже интересно. Веста перезвонила Занлаху, чтобы незаметно узнать о его планах на завтра. Настроения ехать у него явно не было, конечно, на то были веские причины, и он разыгрывал благородное негодование на подобный тон разговора с Мираной, на ее настойчивые попытки выяснить не то что надо, вернее, то что не надо, а именно: где он пропадал. Занлах воспринял все как положено конкретно: как это, его, странника по жизни, заставляют отчитываться, с кем был и где. И кто? « Боже мой, какое самомнение!» - так и слышалась подсказка. 

« Все ясно,» - подумала Веста,- «едем сами». Правда оставалась слабенькая надежда, что завтра он позвонит и скажет свой приговор. Веста с Мираной поговорили по телефону про алхимию, про взрывы, высокотемпературный режим, проплавку и, попрощавшись, пошли думать во сне о своем поведении.

Утром брат Занлах переговорил сначала с Мираной, и она разрядила нависшую над ней тучу, покаявшись в своем неправильном поведении, пока голос Занлаха не потеплел, а потом нахально и глупо-серьезно заявила, что все это именно так и было задумано. Было ли это уроком или нет, и кому, никто никогда не узнает. Герметическое молчание скрыло все за завесой тайны, присутствие которой витало в воздухе, словно каменный утес. Но потом Занлах почему-то спросил Весту, что она наговорила Миране, неужели передала весь вчерашний разговор? Веста невинно ответила, что да. Но настроение Занлаха было уже другим, и он сказал, что постарается закончить дела и приехать вечерней лошадью. Веста честно сообщила, что всем его очень не хватает и без него будет очень скучно. А внутри было чувство, что вечерняя лошадь пойдет почему-то по другому маршруту. Интересно, почему? Мозги услужливо подсказали:» Устал от нашей безнадежной тупости, наверное.»

И вот мы едем на дачу. Правда, потерялась Альдхафера, которая собиралась ехать, да вдруг ночью поймала мужа с другой женщиной и страшно эмоционально на это отреагировала. Наконец, Альгора, коллега Весты по работе в научном центре, Мирана и Веста торжественно отчалили за Карой на оговоренный заранее угол. Остальные должны прибыть автобусом.

Муж Мираны Кастор Спик был поставлен перед фактом, что он будет отдыхать в филиале дурдома на собственной даче. Сначала все было снисходительно-нормально, зато перед отьездом - прорвало. Хотя, конечно, по поводу гостей он молчал, зато Мирана оказалась виноватой во всех смертных грехах. Изрядно ощипанная, но непобежденная Мирана, нагло-виноватая Веста и сонная Альгора  утрамбовались в машину и, наконец, в 12.15 отбыли в направлении Древних Диар - места, где находилась дача Мираны и лабиринт.

И вдруг - о чудо! - навстречу едет муж Альдхаферы - кобелино Вазак и его разгневанная пастушка вместе с ним. Мирана с Вестой остановили его, вытащили Альдхаферу из машины и забрали с собой, услыхав при этом, какой мудак ее муж, который виновато чмокал воздух вслед разбушевавшейся супруге, невинно заверяя, что он и не думал трахаться. Всю дорогу путешественники слушали торжествующие речи победительницы - амазонки Альдхаферы, ступившей на тропу войны, и смеялись, поддразнивая ее и вдохновляя на еще более воинствующие речи, пока ей самой это не надоело.

И вот скромная компания, пока впятером, приехала на дачу. Дружно взялись за уборку перед приездом хозяина и остальных гостей. Закончив бытовые дела, все прибывшие сидели в прихожей, закусывая, попивая чаек и ведя умные беседы на разные темы.
Тук-тук! - раздался звук со стороны входной двери и в дверном проеме появилась голова Зосмы. Наша самоварно-теплая обстановка стала незаметно трансформироваться во что-то официально-торжественное. На белом коне во дворец въезжал высший свет: великий император со свитой - августейшей супругой, кавалером Адрисом и конюхом Анраком. Но не только со свитой, но и с подарками, которые хозяева вынудили сделать - продукты, фрукты, мясо для шашлыков, которое сразу же в присутствии всех было торжественно выложено в посуду и так же торжественно полито кетчупом и приправлено красным перцем, собственноручно. И вот уже в расширенном составе все вместе пили чай в тесном кругу, ведя светские беседы. Зосма и Шеата присматривались к обстановке, как бы оценивая публику. Адрис впервые оказался в неофициальной эзотерической светской тусовке и тоже молча присматривался к окружающим. 

А обстановочка-то была напряженной, разговор то и дело прерывался, гости не знали, как вести себя с хозяевами, а хозяева, забыв про вчерашний резкий тон по телефону, были нежно-предупредительны и ласково-внимательны, по-детски доверчиво заглядывая в глаза гостям, как бы ожидая услышать высочайшую истину. Но истина так и осталась тайной. Приехал снисходительно-великодушный хозяин замка, Кастор Спик, простивший все. Но от этого легче никому не стало. Тогда, дабы разрядить обстановку и дать время притереться и приспособиться, Веста решила увести мужскую половину в лес за дровами. 

Быстро и по-свойски, забыв про собственное иерархическое достоинство, мы навязали охапки дров и принесли обратно. Стало теплее. Общее дело появилось, надо же! Женская половина восседала на топчане в расслабленном настроении, встречая банду с атаманшей. Посуда уже была вымыта, чай выпит и все были довольны друг другом. Веста с Мираной, оставив гостей пребывать в переживании довольства, поехали в деревню встречать последний автобус - ждали брата Занлаха и оставшуюся часть насильно приглашенных. Но никто не приехал. Местные аборигены объяснили, что последний транспорт из Мегреца был еще днем, а вечерний рейс - совсем с другой стороны. « Знать, не судьба», подумали мы и вернулись назад. 

Во дворе дачи кругом валялись щепки, Адрис молча рубил толстые бревна. Анрак, снизойдя до просьбы о помощи, с многозначительным видом криво прибивал доску к недостроенной башне, помогая Кастору.  Зосма с видом комнатного Геракла, играя бицепсами, бегал по сцене перед женской публикой, с хрустом и треском ломая хрупкие ветки для камина. Женщины с восторгом глядели на героя, способного свернуть горы одним мизинцем левой ноги. Спектакль был красив гримом и декорациями. Однако, темнело, и хотелось бы дойти до леса еще засветло.

А в лесу их ждал другой мир, полный тайн и чудес. Уже в сумерках все шагали в лабиринт по размытой дождями лесной дороге, едва передвигая ноги, разъезжающиеся по грязи, и думали, что обратно ночью никто уже так просто не выберется. Омытый дождями лес встречал гостей гордым молчанием вечерней тишины. Из-под травы выглядывали, словно маячки вдоль дороги, белые шапки грибов. Лесной лабиринт стоял нетронутый и торжественный, словно храм, распространяя вокруг себя токи силы. Все остановились как вкопанные, глядя на это лесное чудо.

Костер из мокрых веток, разжигаемый Зосмой, не хотел разгораться. Веста пришла ему на помощь и ей удалось все же зажечь его, и она оставила пляшущие огоньки на попечение главного кострового, коим Зосма назначил себя сам. Вскоре огонь полыхал вовсю фиолетово-золотым пламенем. Зажгли свечи на мачтах, и все стояли перед входом в лабиринт, не решаясь войти. Наконец прозвучал приказ главнокомандующего, Веста вошла во врата храма, и толпа народу понуро побрела вслед за ней, вяло колотя по банкам и кастрюлям. Весте достался большой там-там - жестяное ведро, издававшее глубокие, как оно само, утробные звуки. 

Таинство началось. Дробь нарастала, запели ведро и Миранина кастрюля, ожили баночки из-под кофе, поляна осветилась призрачным светом, задрожали под порывами ветра верхушки деревьев. Сквозь до того непроницаемые тучи на небе стали проглядывать звезды. Вокруг и вдалеке среди ясного уже неба вспыхивали и гасли зарницы.

Народ блуждал в лабиринте, кое-кто танцевал под ускоряющуюся дробь, и все чувствовали непонятную силу, которая была с нами. Из-за облаков выходила кроваво-красная полная луна, угрожающе щурясь хитрым глазом. Свечи погасли под порывами налетающего ветра, и только свет живого костра освещал запутанную тропинку, уводящую в другой мир. Издалека сквозь барабанный стук был слышен рык и гул, пытающийся приблизиться и вновь отдаляющийся на все четыре стороны. Стра-а-а-шно!

Первой из лабиринта выпала Шеата Альтейн. Она ушла в кусты и стояла там, глядя в темноту. Сзади к ней подкрался возбужденный темнотой Анрак  и, дико сверкая глазами, схватил ее за плечи. Раздался вопль Шеаты, а затем полились потоки слез. «Значит, так надо», родилась в голове умная мысль.

Луна перестала быть кровавой и светила ровным серебристым светом, вдалеке все сверкали зарницы, а со всех сторон из лесу по-прежнему доносился гул, пугающий своей непонятностью даже закаленную партизанку Кару, заявившую, что что-то здесь не совсем хорошо. Народ скучковался под кустами, где лежала рыдающая Шеата  и смотрел на оставшихся в лабиринте Альгору, Мирану, Кару  и Весту. Барабаны пели все звонче; оставшиеся танцевали в спирали лабиринта, удаляясь от того, что окружало раньше в мир неведомого, который становился все более сказочно-реальным. Среди деревьев слышался хруст веток, шум и гул, и Весту вдруг кругами увело в темноту чащи. Казалось, что у каждого куста кто-то стоит, и она радостно приветствовала всех и вся, чувствуя себя сильной, как сто китайцев. 

Веста обошла лабиринт по периферии среди леса. Сверкающий купол над лабиринтом раздвинулся вдаль, гул утих, в лесу стало спокойно, и только где-то очень далеко тоскливо ухала сова. Знак в лабиринте ожил. Светящийся голубой столб уходил в никуда. Сила была с ними и невидимая работа кипела вовсю.

Шлепнутый и придавленный, словно перебравший огненной воды, народ сидел в ряд под кустами у входа в лабиринт. Все очень напоминало театр со зрителями, которые молча созерцали происходящее на сцене. Веста кружилась под звуки Мираниного тамтама, а на небе из облаков складывались непонятные картины с надписями из незнакомых букв. Из костра взлетали снопы искр, в лесу светлело, ночь становилась белой. Веста села у костра, ничего не видя вокруг, пальцы рук складывались в замысловатые фигуры, по лицу струйками стекал пот и слезы. Разные картины проплывали перед глазами, в которых она видела себя почему-то другой, уверенной, сильной и знающей. А в руках ее горел меч и колебались весы. Она была не одна, а стояла среди тех, кто был ей своими. 

Лабиринт полыхал фиолетовым пламенем, выворачивающим все наизнанку и беспощадно выжигающим тьму на своем пути.
- Чего просить для людей, сидящих в кустах? - думала Веста.
А они читали буквы на небе. Альдхафера  прочла: «НЛО», Шеата  - «ЯН». Потом Веста, отшутившись, сказала, что каждый увидел то, чего ему не хватает.

Кто хотел, еще раз прошел по лабиринту, прикасаясь к живому фиолетовому огню. Все молчали. Что-то переполняло изнутри, чего не хотелось расплескать. Только Анрак  сказал, что ему хочется ужастиков. Веста предложила ему сходить в лес, но он отказался, признавшись, что это страшно, хотя с ней он готов идти хоть на край света, но не дальше десяти шагов.

Мистерия окончилась. Пора идти домой. Посетители попрощались с лабиринтом, поблагодарив, и отправились по скользкой дорожке в социумный рай. Но они возвращались не одни. Их провожали и вели духи леса, дорогу освещала радостная луна, все светилось таинственным мерцающим лунным серебристым светом. Дорога была видна как днем, и грязь как-то совсем и не пыталась схватить нас за ноги своими длинными руками. А сова летала кругами где-то на расстоянии, не смея приблизиться. Небо было ясным, только изредка взрываясь всполохами зарниц. Незаметно для себя мы выбрались из леса, попрощались с лесными духами, и луна, последний раз подмигнув нам печальным глазом, скрылась за большим черным облаком, напоминавшим девушку-колдунью с развевающимися волосами. Уставшая и счастливо-шлепнутая вернулась на базу толпа блаженных.

Анрак вздохнул с облегчением, когда путники, наконец, окунулись в уютно-домашнюю обстановку и приготовились готовить шашлык на ужин. Ему больше ничего и не хотелось, он приехал отдохнуть и развлечься, и в речке покупаться, а тут - и хозяину помоги, и за дровами сходи, и в лабиринт в темном лесу зачем-то кому-то надо. Шеата  и  Зосма глубокомысленно рассуждали о смысле лабиринта, объясняя его молчавшему задумчиво Адрису, получившему первое боевое крещение, или как выразился  Зосма - посвящение лабиринта.
- Да, это сила, я аж не могла войти сначала на поляну, - выдохнула Шеата в порыве откровенности. Потом добавила, что здесь вам не там, и все по-другому. Разговор учителей Шеаты и Зосмы и ученика Адриса продолжался недолго. 

Веста, удивившись, что кое-кого можно еще кое-чем удивить, удалилась на второй этаж, где возлежала в истоме и блаженстве очистившаяся от грехов Кара, и сидели разлохмаченно-раскрасневшаяся, пылающая красно-оранжевыми эмоциями Альдхафера, вновь вспоминающая почему-то своего мужа, сказав, что лабиринт ей нужен, чтобы решить все бытовые и семейные проблемы, а иначе зачем еще?, а также задумчивая Альгора и внимательная к гостям Мирана. Они опять вернулись к оранжево-семейной Альдхафериной ситуации, и, смеясь до икоты, травили и без того побитую страдалицу, пока она не взорвалась, как бомба, и не заявила: « Ну все, хватит меня доводить». Тогда Мирана ушла резать помидоры и ее место заняла Шеата, которая тоже вдруг расслабилась и заменила вчерашние слезы бессмысленным смехом. Веста еще раз с очень умноватым лицом и заумными словами прошлась по Альдхафере, которая уже готова была плакать. Долгий смех, раздававшийся сверху, видать, не давал покоя тем, кто был занят дровами и шашлыками.
- А что это вы тут делаете? - как бы говорила голова Анрака, внезапно вынырнувшая из-за двери на балкон.
- И как это ты сюда попал? - ехидно спросила Альдхафера. Анрак с гордостью указал на балкон. Все поаплодировали, и он торжественно-развязной походкой пошел вниз. 

Со стороны другого балкона что-то гремело, стучало и скреблось по балкам.
- И что бы это могло быть? - лениво подумала Веста. Вдруг на голову несчастной Альдхаферы свалился кусок поролона пирамидальной формы.
- Похож на фаллос, - сказала Кара, и разговор на фаллическо-йоническую тему продолжился дальше. Альдхафера с интересом рассматривала поролоновый фаллос, как вдруг ей на голову непонятно откуда свалился камешек.
- Величайший знак, - отметила про себя Веста. Вдруг из-за перегородки из темноты высунулась рука Зосмы и схватила Альдхаферу за густую гриву. Она уже даже не среагировала, и ожидаемого эффекта не получилось. Все, конечно, очень удивились, как это Зосма попал на второй этаж. Но вновь появившийся Анрак  с гордостью заявил:
- А также, как я.
Выказав знаки внимания любимой супруге, скалолаз Зосма тоже спустился вниз, насладившись идиотическим вниманием, оказанным ему со стороны женской аудитории. Веста устала смеяться, спустилась вниз, где Мирана читала книгу в гордом одиночестве, и расслабилась, возлежа рядом с ней.

Мужчины суетились вокруг шашлыков. Все клацали зубами от голода, истекая слюной от доносившихся с улицы запахов. И вот, наконец, настал долгожданный момент вечерней трапезы. Все расселись вокруг стола, с удовольствием вкушая действительно вкусное мясо. За мясом и рюмкой начались оживленные разговоры о способах приготовления шашлыков, о достоинствах кетчупа и т.п. съедобных темах. Почему-то вспоминались похабные бородатые анекдоты, которые так и перли из Анрака Вертекса, так, что он и сам удивился, почему из него лезет только похабщина. Весте почему-то не полезла в горло вторая порция свинины под похабным соусом, часть которой вместе с шампуром съела пробегавшая мимо мангала собака, и она прилегла отдохнуть. Время было позднее и она, наверное, просто устала. Чуть позже к ней присоединились Мирана и Альгора. Вскоре пришел Кастор и разжег камин. 

На веселый треск огня в комнату стали сползаться гости. Огонь весело плясал в камине, каждый думал о своем. Зосма заснул посреди комнаты на полу, словно бревно. Отмедитировавшая Альдхафера  тоже вскоре отправилась спать на второй этаж, так как бессонная прошлая ночь на тропе семейной войны не прошла бесследно. Кара  прикорнула, прижавшись к Миране. Шеата робко прилегла на кровать, чувствуя себя явно не в своей тарелке и при этом тихо кайфовала в столь теплой лирической обстановке. Играла мягкая музыка, а за окном также мягко светил круглый диск луны. Волшебная ночь укутала своим серебряным сиянием притихшую разношерстную компанию. 

Через некоторое время тишины Кара  решила добавить женского току в пестрый соус и под звуки барабанов с придыханием на кассете полчаса длился свободный женский танец. Танцевали Кара и Шеата,  спотыкаясь о ноги древесно-спящего  Зосмы. Мужчины на полу, очевидно не выдерживая напряжения тока в сети, стали отползать на кровать. Всхлипнув, свернулся калачиком ведущий во сне половую жизнь Зосма. Анрак  у стены начал нервно подрагивать в такт музыке. Кастор, не отрываясь, задумчиво смотрел, сидя в кресле, на танцующих женщин, думая на женских токах о чем-то своем.

Атмосфера накалялась. Пора было пить чай. Веста включила самовар, потому что у Анрака  пересохло в горле. Проснулся  Зосма. Ему по секрету рассказали о том, что была идея отнести его на раскладушку к Альдхафере, чтобы понаблюдать недоумение в процессе пробуждения по поводу «ты кто». Услыхав такое,  Зосма задрожал от гнева, метнул молнии в сторону жены, участвовавшей в заговоре, дрожа от отвращения по поводу возможности проснуться в столь плебейском обществе непонятно что делающей в аристократической светской тусовке прямой, как палка, Альдхаферы, с которой они уже заранее успели не сойтись характерами.

Пока Веста с Мираной гуляли вокруг да около самовара, Кара  решила держать тему и выяснить, чем же здесь не так как там и что же тут не здесь. Разговор был очень серьезным, абстрактным и столь глубокомысленным, что до дна не удалось донырнуть никому. Только Анрак опять вспомнил похабный анекдот, снова удивившись, при чем здесь все это, и выскочил как ошпаренный к кипящему и плюющемуся самовару. День заканчивался, и Веста, громыхая по лестнице подушками и матрасами, тонко и деликатно намекала, что пора спать, злобно бурча как бы себе:
- Всем спать, а то завтра наступит послезавтра, и будет поздно пить Боржоми.

На улице было светло, как утром, и тихо шелестел туман, заползая в низину перед рассветом. Так же как туман, расползались по норам и гости, которым уже изрядно надоели хозяева. Царство погрузилось в глубокий поверхностный сон. Что-то булькало, бурлило, кипело в сонных котелках, и на завтрак из девяти блюд варилась непонятная на вкус, но зато свежая похлебка.

Утром почему-то все изменилось. Шел дождь, который вдохновил рано проснувшуюся Шеату  на помойку вчерашней посуды, уборку стола и прочие бытовые подвиги типа приготовления бутербродов на всю ораву. Все восприняли это как естественное природное явление, и с аппетитом поев все без остатка, побросав где попало использованную посуду, разбились на кучки, шушукаясь по углам. Шеата снова радостно и вдохновенно исполнила почетные обязанности посудомойки и уборщицы и пошла медитировать под звуки «NO DIMENSION» ( ВНЕ ИЗМЕРЕНИЙ ). Дождь то затихал на недолго, то усиливался, а в лесу ждал лабиринт.

- Что-то мокровато, - подумалось Весте, и захотелось как-нибудь разогнать тучки, чтобы не утонуть в лесном болоте и не упасть на кривой доржке. Позавывав гнусным голосом на мокрых блоках что-то нечленораздельное, Веста, наверное, напугала своей дурью дремавший доселе ветер, и среди туч вдруг появился просвет.
- Пора идти в лабиринт!, - грозно рявкнул главнокомандующий, и все без явной охоты стали вяло собираться. Только Шеата  передумала идти в лес, решив остаться с хозяином Кастором на даче, так как так умедитировала, кружась в пространстве вне измерений, что что-то непонятное в том пространстве ее треснуло по башке из-за угла пустым мешком при появлении Весты, и теперь она, тихо страдая, ловила отходняк, имея на это свои соображения, возникшие, наверное, еще вчера во время излучения женских токов на мужское население. 

И вот строем, как стадо баранов, компания пошла по грибы, которых в лесу было достаточно, особенно поганок. Серьезный Анрак  торжественно нес доверенный ему топор, по пути срубая поганки, кидающиеся ему под ноги.  Зосма переходил дорогу с пустым ведром, периодически ныряя в чащу, откуда его звали громким голосом съедобные грибочки. Альдхафера  с невменяемым видом переплывала лужи на дороге, спеша первой добежать до таинственной поляны, где происходит что-то неизвестное. Кара  наблюдала и тихо радовалась мокрому лесу, а Веста и Мирана продирались через границы и таможни. 

Вскоре, преодолев все кордоны, нарушители лесного спокойствия очутились на поляне сказок. Поправив колья, все стали бродить вокруг столбов, бормоча под нос о том, какие все свиньи, и какая свинская эта жизнь. Один Анрак  не считал себя такой свиньей, как все, и решил твердой мужской рукой навести порядок в лабиринте, заменив тонкие колья на основательные дрючки. От этого лабиринт стал еще краше, и он с удовольствием прошел пару кругов, оценивая свою работу. Этого оказалось достаточно, чтобы у него открылось третье ухо, и он услышал зов из леса, куда он немедленно и умчался, взбрыкивая ногами. Зосма, тоже прочистив астрально-слуховой аппарат, опять услышал крики грибов о помощи, и, схватив ведро, тоже умчался в чащу. Адрис, провзаимодействовав с кислородом и окислившись, скоро выпал в осадок под вчерашние кусты, где уже сидела горько задумавшаяся о чем-то Альдхафера. Альгора села недалеко, и, раскачиваясь, страдала под суфийскую музыку, изрыгаемую плачущим магнитофоном. Мирана легла поразмышлять у входа в лабиринт и ушла в своих мыслях так далеко, что почти забыла вернуться. 

Веста и Кара  добросовестно наматывали круги, бурча себе под нос разные звуки, и так увлеклись этим делом, что не заметили, как из чащи вернулись грибники и тихо вползли в лабиринт, молча и солидно топая сзади уверенной мужской походкой.

Поляна изменялась на глазах. Выглянуло сквозь тучи солнце. Голубой туман окутал деревья вокруг лабиринта. Фиолетовые блики мелькали среди кустов. Где-то запела о чем-то прекрасном птица. В голове у Весты плыл сиреневый туман, все растворялось перед глазами, на которые почему-то наворачивались слезы, и строгая сила заполняла тайники мусорной свалки, вытесняя весь хлам со ржавых полок. Все опять вдруг оказались в дебрях лабиринта. Куда-то исчезло время и пространство. Никто не видел других, каждый был один наедине со своим горем.

Но горе продолжалось недолго. А в лесу опять поднимали головы затоптанные было Зосмой и Анраком грибы.
- Надо спасать лес, - подумал про себя каждый из них, отправляясь в две стороны из четырех возможных. Остальные две стороны так и оставались на этот раз неохваченными.

От количества оборотов вокруг оси закружились головы у искателей неизвестно чего в водовороте деревянных кольев, и, путаясь в траве, они выползли на лежбище в кустах, устремляя отсутствующий взгляд зачем-то в небо. Кара  дошла до ручки на главной мачте и, сделав козу руками, ткнула пальцами, наверное, тоже в то же небо, хотя оно у нее почему-то оказалось скрытым внутри главного столба, вдохновившего ее своими размерами. На лице светился экстаз кайфа. Проснувшейся Миране сразу же померещилось, что здесь кто-то есть.
- Да, я с кем-то общаюсь, всем тихо!, - рявкнула Кара. Все остолбенело замерли, созерцая чудо контакта, боясь грубым солдафонским сапогом растоптать нежный и тонкий эфирный цветок. Агент Кара  заслушала что-то от кого-то, и, вероятно, получив необходимые инструкции, уверенно вышла из лабиринта. Все облегченно вздохнули. Что-то распирало изнутри.
- Съели, наверное, что-нибудь, - подумалось Весте, и захотелось попрыгать и поплясать первобытно-катарсические танцы, дабы утрамбовать съеденное, чем дружно не преминули заняться.

По мере того, как утрамбовывался мокрый грунт, Альдхафера становилась все веселее и оранжевый румянец освещал ее лицо. Появился на горизонте фантом ее не трахавшегося мужа, и опять замелькали фаллического вида дрючки, на которые ей захотелось усадить весь белый свет. Наверное, это были колья от лабиринта, которые в прошлый раз у нее выступали в роли ее грехов и проступков. Анрак  наконец поумнел и не поддавался на похабные провокации по поводу фаллосов и йони, а только остервенело трясся и вопил в танце, что он не по этой части. Адрис с просветленным лицом радостно скакал, как невинный жеребенок. 

На горизонте с ведром появился Зосма. Танцы вокруг ведра привели его в благостное настроение, и он заявил, что как ни странно, ему уже больше не хочется по грибы. Зосмова мудрость навеяла на Весту мысль, что, значит, все грибы они уже собрали. Цель достигнута, ведь они за этим и ходили, и можно с победой возвращаться домой, а то жены в тылу истосковались по давно пропавшим без вести мужьям. На том и порешили. 

Окинув прощальным взором поле боя, заваленное окровавленными трупами чудовищ, войско победителей отправилось под звуки победного марша домой. Санитары вынесли трупы и раненных, и на арене воцарилась тишина.
- Прощай, поле боя, вернее, до новых встреч, и спасибо за помощь!, - пропела на прощание труба, и ворота закрылись на замок тишины вслед за уходящими победителями и побежденными. Домой дошли легко, быстро и весело, исключительно благодаря упражнениям, выданным со значительно-умным видом небесным учителем Анраком.

Однако жены в тылу времени даром не теряли, они быстро пришли в себя после ухода мужей на войну, не забыв о том, что они не только жены, но и женщины. Вернувшись домой и стряхнув пыль с сапог, мы увидели кокетливо поедающую подаренную Кастором гроздь винограда Шеату, которая с радостным криком припала на грудь всему войску и бросилась искупать свою вину на кухню, хотя ее никто ни в чем не обвинял. И так тяжки были грехи Шеаты, что ей пришлось на прощание наложить на себя епитимью по мытью кучи жирных тарелок, кастрюль, ложек, вилок, ножей, банок и чашек. Печать смирения отражалась на ее лице. И все тоже были тихи и печальны. Мужчины добровольно-принудительно помогали хозяину доделать намеченные строительно-хозяйственные работы.

Кара, держа тему, допытывалась у Шеаты, много ли она нагрешила с прошлого лета, на что та доверчиво ответила:
- Да, было пару раз. На этом тема была исчерпана.
- Как хорошо, что есть душ для смывания грехов, - радостно прострелило у Весты в голове и стало так легко и приятно от этого осознания.

И вот пришло время отьезда. Лабиринтоманы понуро собрались с вещами на выход. Собиравшийся было дождь, как и положено, так и не пошел. Все уезжали, втайне надеясь еще раз сюда вернуться. Зачем?

Итак, театр закрывается. Из ворот вместо вчерашних дам и кавалеров вышли просветленные дворники, плотники, лесорубы, посудомойки, повара и уборщицы, очень довольные собой и даром ( или нет? ) потраченным временем, и, оседлав матрешек, поскакали домой. По иронии судьбы на заднем сидении машины Весты ехали рядом Альдхафера и  Зосма, правда, возмущалась скучной компанией на этот раз уже Альдхафера.
- Все было очень хорошо, спасибо, - заявила Весте на прощание Шеата, а Зосма стоял рядом с Альдхаферой  на остановке под названием «Цирк» и задумчиво молчал.
- Счастливо!, - ответила Веста, и они с Альгорой понеслись по вечернему Мегрецу прочь от уходящего дня.

Прибыв в город, Веста долго передумывала и переосмысляла события, происходившие в Древних Диарах, и в результате передумывания у нее родилась идея запечатлеть переживания на бумаге, которая, как известно, легко стерпит любые словесные извращения, и через несколько дней на ее столе лежал литературный шедевр, который она рискнула прочитать Миране. Мирана пришла в совершеннейший восторг от гениальности Весты, и настоятельно порекомендовала ей устроить общественную читку дневников...

Да будет так!                           Веста Альдзена.